|
8.12.2016 г. ВСЕМИРНЫЙ ГЕРОЙ И УСЛУЖЛИВОЕ ВООБРАЖЕНИЕ ПОТОМКОВ «Он есть герой не только российской, но и всемирной истории» (Николай Карамзин) В заметках Александра Боброва "О самом существенном" читаем:
«А вечером по «России» закончился по символическому совпадению пышный и малость занудный сериал «София» - о времени правления Ивана III – первого Государя всея Руси, который в фильме не столько правил и собирал Землю Русскую, сколько разбирался в интригах, склоках, преступлениях и иногда пил с горя. Василий Ключевский так передаёт высший смысл, главное достижение Иоанна в это период – создание национального Московского государства: «До сих пор оно было одним из княжеств Северной Руси; теперь оно осталось здесь единственным и потому стало национальным: его границы совпали с пределами великорусской народности». Эта суть мало волнует создателей пышной и дорогой ленты, они не видят тут нерва и злободневного звучания. Напрасно»… Когда несколько месяцев назад по ящику прогнали первый анонс снимающейся «эпопеи», я сильно усомнился в грядущем «эпосе». Ибо уже пафос прозвучавших слоганов ясно уведомлял: зрителя ждет не столько политика, сколько интрига, точнее дурно пахнущая кучка интрижек. Да и фигура первого государя в исполнении Евгения Цыганова внушала сомнение, вживётся ли его недавний геолог-циник-эгоист Андрей Гурин из «Территории» в старинный образ (а, главное, освоит ли уровень) одной из фундаментальной личностей нашей (и всемирной) истории? Премьера обманула: интрижка целиком подмяла и растворила историю. Ради интрижки Зоя Палеолог производится в демиурги русской истории второй половины 15 века. А странно влюбленный (в манере всё того же «единичного философа Гурина») государь Иван сверяет замыслы державные с половыми прихотями римлянской византийки. Вплоть до того, что княгинюшка настолько дерзко вмешивается в мужние дела, что невольно закрадывается подозрение: уж не Иван ли Третий внуку «Домострой» заказал? Ну, в какие это рамки: хулиганка София не просто хамски грубит послу золотоордынского хана Ахмата по ходу его прений с великим князем Иваном, она умудряется науськать мужа на неслыханный позор. Перебив татарскую миссию, тот лично отрубает руку главе посольства некоему Тимуру Беклембею. Карамзин, на что уж был до басен охоч, и он отверг сию «версию». Ну, не в духе взвешенного и хладнокровного Ивана III этакие безумства! Не по чину и не по чести сие Государю! Такою кройкой Русь из лоскутов не сшить! И вообще, жалкий удел тех, чья политика замешана на любовной горячке, оглавлен совсем иными именами: Антоний и Клеопатра, Анна и Бирон… Жалкое зрелище и вредное следствие получается, когда ради дешёвой интрижки авторы с лёгкостью необыкновенной перетасовывают факты, забыв, что к данному приёму Дюма и Эйзенштейн прилагали кое-что побольше отсебятины. * * * Возьмём, к примеру, «введение единоначалия взамен удельной междоусобицы». Узловая тема для Ивана Васильевича, она стала едва ли из самой «пряной и вольной» сценой сериала. Если помните, всё началось там с того, что государева брата – Юрия Васильевича Дмитровского (актёр Иван Колесников, недавний «альтер эго» Сергея Довлатова в фильме Станислава Говорухина), якобы раненного в бою с татарами, – тайно травит Лаура, выдуманная итальянская подружка-прислужка Зои/Софии. И практически на глазах всех домочадцев! А что было на самом деле? 23 августа 1472 года Иван III с братьями (они только что отразили набег Ахмата на Алексин) транзитом через Москву устремляются в Ростов к приболевшей матери Марии Ярославне (Надежда Маркина). А больной (не раненый) Юрий умирает себе в одиночестве аж 12 сентября, три недели спустя. Но только 16-го в столицу возвращается государь Иван Васильевич, который, вместо того, чтобы поделить по-братски, включает Дмитровский (крупнейший) удел в свои московские владения. Вот он, казалось бы, судьбоносный шаг к объединению раздробленных земель русских, который и требовалось не с кондачка, а очень тонко обосновать и психологически точно обыграть! Нам же выдают плакат в стиле воробьяниновского «Сеятеля» с агитпарохода «Скрябин». Впрочем, касательно «правды сериала» важнее даже не это. Итак, внимание! 12 ноября того же 1472 года в Москву доставляют «нищую папскую пенсионерку, бесприданницу» (определение профессора Ю.Г. Алексеева) Зою Палеолог. Её встречает митрополит Филипп и после венчания нарекает Софией Фоминишной. То есть в Москву будущая великая княгиня с «ядовитой Лаурой» впервые попадает ровно через 3 месяца после «отравления ими» дмитровского князя Юрия!!! Это уже не литературная отсебятина, это грубейшая ложь и клевета! А, может, просто мистика с призраками-убийцами, которым подвластны и время, и пространство?! * * * Далее, тотчас по прибытии «итальянцев в Россию» разгорается спор о вере между митрополитом Филиппом и папским нунцием – августинцем Антонио Бонумбре (в сериале это просто папский легат в исполнении Кирилла Козакова), чью цель реальный римский понтифик Сикст IV (Владас Багдонас) сформулировал недвусмысленно чётко: «Мы ничего не желаем горячее, как видеть вселенскую церковь объединенной на всём её протяжении». В суровом диспуте с московским митрополитом корсиканский епископ Бонумбре оказывается посрамлён. Вот, кстати, выдающийся с точки зрения русского историка и мировоззренчески успешный акт (куда круче и АКТУАЛЬНЕЕ вымышленного отравления Юрия). Но авторы сериалы тихо его обходят в угоду куда более манких «постели и яда». Увы, и реальный Филипп, коего Пётр Зайченко добросовестно изображает на протяжении всей ленты, вскоре сходит со сцены. На 9-м году своего митрополитства ключевой духовный лидер гибнет во время ужасного пожара в ночь с 4 на 5 апреля 1473 года. Сиречь всего лишь на 5-м месяце (!) московитства Софии Палеолог. Веский, харизматичный и патриотичный Филипп был единомышленником и сподвижником державника Ивана. Сменивший его коломенский епископ Горонтий ни по масштабу, ни по взглядам никак «не тянул» на ту же роль. В фильме, однако, мы видим постоянно сомневающегося, но «вечного» Филиппа. Всё это мелкое и крупное враньё предельно упрощает, уплощает и оглупляет сложнейшие перипетии политической эволюции как личности великого государя, так и его молодого государства. И всем этим хронологическим подтасовкам, особенно с явлением на Москве ещё одной «клеопатры», Елены Волошанки (София Никитчук), несть числа… * * * А до чего безграмотно состряпана сцена приёма папой римским русского «сватовского» посольства! Кропотливо восстановленные историками сложнейшие ритуалы и мельчайшие жесты-экивоки, от которых порой зависела судьба миссии, тут даже «не ночевали». И уже откровенная дичь – кадры с неожиданным визитом молдавского господаря Стефана Великого (Александр Балуев). Если верить сценаристам, великий князь Иван сотоварищи… кои больше походят на «пилящих бабло» уездных бухариков в канун поста (таков, увы, «потолок государственности» большинства «правящих особ и ихних дворов» сей пьесы)… вдруг узнают от караульного, что… на княжий двор ВДРУГ пожаловал сам молдавский господарь с невестою для Ивана Молодого (Илья Ильиных), троюродного её брата!!! Так и есть: в кремлевскую палату с убогонькой свитой вваливается он самый – русскоговорящий «дядя Стёпа». Ну, обнялись, почеломкались, чокнулись беспрестанно меняющейся на протяжении «кина» посудой всех времён и народов… По правде же, «сватовские» переговоры с православным Стефаном III продолжались почти 3 года – до 1482-го, пока за невесткой и, по совместительству, троюродной племянницей Ивана III не отправилось специальное посольство. В этой связи напомним: во все времена посольский церемониал был исключительно сложным и запутанным делом. Обставленный немыслимыми тонкостями, он требовал особой дипломатической ловкости и от прибывшего посла, и от сопровождающего его пристава – знатного дворянина или дьяка, встречающего миссию на самой границе, а не «абы как – с бухты-барахты ужо внутри Кремля», как в нашем кино. По тогдашнему дипломатическому этикету «опередить» со знаками внимания (снять шляпу раньше визави) значило «понизить» статус своего государя и наоборот. Поэтому послы и приставы при встрече состязались, кто позднее отвесит поклон, соскочит с коня и т.д. Чем «невежливей», тем лучше!!! Где всё это в кино? Так, смугляне-молдаване заглянули на огонёк: тыща вёрст не крюк, авось обломится; по корчажке перехватили – ладно, не нажрались до изумления… Впору и обжениться. Но вернёмся к реальному приезду Елены Волошанки. После прибытия 14 ноября 1482 года Елена (без батюшки своего, коему, как и любому государю тех буйных лет, хватало дел в любезной вотчине; это вам не куршевельные загулы отвязных олигархов) сперва на 2 месяца селится в Вознесенском монастыре; и лишь после этого играют свадьбу. На радостях от появления внука Дмитрия государь Иван III решает одарить сноху Елену, что для всех должно стать знаком того, кого он видит наследником по прямой. Но вот ведь конфузия: хранимое под случай сей жемчужное «саженье» (приданое) его покойной жены Марии Борисовны успели разбазарить. Кто? Да новая великая княгиня Софья Фоминишна! Оказывается, «константинопольская сирота» регулярно и щедро раздавала римской родне символьные реликвии великих русских княгинь, приписанные и поколениями возвращаемые в казну! Эти-то фамильные драгоценности Рюриковичей и составили приданое Марии – дочки Андре (Андрей Барило), софьиного брата. И когда Иван Васильевич велел срочно возвернуть украденное, андреев зять Василий Верейский увильнул с Машкой, конечно же, в Литву. Где и стал одним из первых «обиженных Москвой» князей-диссидентов. Типа Курбского. Зато «конфискованный» Иваном Васильевичем Верейский удел раздвинул границы Московской державы. Такова канва событий реальных, не экранных... * * * Ну, и как вам? И есть ли смысл после киношной примитивизации великих дел великого представителя великой эпохи требовать «великой игры» от актеров? То-то и оно: при таком «профессиональном» подходе и «фактическом» материале бессильны даже мастера советской школы. Мыслимое ли дело оживить манекенов? А из антиисторических «шпаргалок» – слепить что-то настоящее? Нет и нет. Для того чтобы талантливо воспроизвести эпоху, нужно знать не только факты, но и быт, а главное: умело использовать её язык, пусть стилизованно, но с НАШИМ ВЫГОВОРОМ! Всё дело в интонации… Ничего этого и близко нет в «Софии». Ну, разве что пару раз обронили «чай» альбо «поди». Итог наличен: когда, действительно, старающаяся Мария Андреева вдруг срывается на крик с базарными нотками нынешних «рублёвок», не нужно быть Станиславским, чтобы сказать «Не верю». Господа, да нешто трудно (западло́!) вам подучиться у легендарных предтеч? У Николая Симонова («Пётр Первый»), Николая Черкасова («Иван Грозный» и «Александр Невский»), у того же Бориса Невзорова, на заре своей карьеры блистательно сыгравшего кормщика Рябова в «России молодой»? Сдаётся только: подучиться не получится. Даже при единичном желании. Штука в том, что в прежне-былые годы вольничать так с историей, с языком и с антуражем просто не дали бы. Те же научные консультанты. В своё время Эйзенштейна с его «Александром Невским» подверг разгромной критике сам академик Тихомиров. За многочисленные и «недопустимые» ляпы. Страшно даже подумать, что бы стало с Михаилом Николаевичем, доведись ему узреть, во что превращён современный «исторический кинематограф». Сдаётся, до рецензии старик бы не дожил. А вот чему не мешало бы поучиться у «бывших», так это нормально поставленному голосу, в том числе – державному зыку. При современной «сериальной акустике», где большинство героев инвалидно гундосит, хрипит и сипит, ни «Пётр Первый», ни «Александр Невский» не стали бы классикой кино и, тем более, патриотическими маяками для предвоенного воспитания поколения победителей. Но, похоже, голоса ставить артистам тоже разучились. Что до «пышной и дорогой ленты», – никак не соглашусь с уважаемым Александром Бобровым. Пышно/дорого снимались и смотрелись «Война и мир» Сергея Бондарчука, «Илья Муромец» Александра Птушко или «Освобождение» Юрия Озерова с десятками тысяч статистов в исторически достоверной амуниции с натуральным реквизитом. В «Софии» же мы видим пару ракурсов анимационного Кремля как бы 15 века, бутафорски-сляпанные городские улочки – русскую римскую и татарскую, плюс некий замок Казимира IV (Сергей Пускепалис), который с успехом заменит любая из виртуальных «резиденций Шрека». Что до численности армий, то в великом стоянии на Угре и мифическом набеге Ивана Молодого на Сарай (что нам Угра, мы столицы берём басурманские!) участвовало, максимум, по отделению (10 воинов) с каждой стороны. Взвод? – уже много! Какая уж тут пышность? На батальном элементе явно сэкономили! Не так и велик бюджетишко-то… Или?.. Кстати, великое стояние на реке Угре закончилось 11 (по новому стилю) ноября 1480 года, а, значит, 12 ноября и стало первым днём независимости освобождённой от ига России. Кабы не назойливая раскрутка сериала, то все эти недочёты, скорее всего, были бы не так очевидны. Спасибо рекламе – перестарались ребята! При всём, при том есть у нас и вполне приличное историческое кино. Вот только отчего-то проходит оно незаметно, без «грандиозно-эпических» эпитетов. Так, без всякой помпы, хоть и достойно был показан в своё время малобюджетный, но весьма интересный и вызывающий доверие «Раскол» (20 серий, 2011 год). Правда, тут трудно было провалиться. Литературной основой послужили великолепные романы Владислава Бахревского о царе Алексее Тишайшем, патриархе Никоне, боярыне Морозовой, протопопе Аввакуме… И причина замалчивания понятна: в «Расколе» минимум секса и интриги, а это работает уже на пользу Истории Отечества, а не постельных хроник. Для пипла этакий «серьёз» крайне вреден: глядишь, ещё проникнется и перестанет «мыло» хавать, а там и культуры потребует: книг, первоисточников, уважения к истории предков… И прислушается протрезвевший народ к словам Юрия Алексеева, 90-летнего патриарха отечественной исторической науки, знатока русского средневековья и, перво-наперво, эпохи Ивана Великого: "Реальные события куда значительнее и величественнее, чем услужливое воображение потомков". |
|
