|
* * *
Я из той деревни родом,
Где окно в окно дома
И река за огородом,
Как в награду, нам дана,
Где во ржи среди колосьев
Заблудились васильки,
И куда радушно в гости
Приглашают земляки.
Там, за низеньким порогом,
Расстояний скину груз.
Я из той деревни родом,
Где живет доселе Русь.
* * *
Она когда-то на коленях
Качала внуков и детей,
Но постарела и калекой
Живет одна с бедой своей.
Подачку просит на коленях
Под шалью черной, как смола.
Так неужели во вселенной
Любовь сыновья умерла?
ДЕРЕВНЯ РУССКАЯ
Иду босая,
простоволосая,
трава густая
помята росами.
Куда ни гляну –
калины всполохи,
а за бурьяном –
кусты черемухи.
Моя родная
деревня русская,
ты что ж такая
сегодня грустная?
Совсем пустая,
людьми забытая:
на окнах ставни
крестом забитые.
Нависли крыши
на избы серые,
на ветках вишни
чернеют спелые,
а на деревьях –
вороны стаями.
Свою деревню
мы им оставили…
РОДИТЕЛЬСКИЙ ДОМ
За бесценок свой дом отдали,
Не смогли мы его сберечь.
Наклонилась сирень в печали,
И цветной полушалок – с плеч.
Но с огнем воевали щепки,
Не хотел догорать сундук.
Мы искали себе прощенья,
Топора провожая стук.
И не стали мы жить богаче,
Только память открыла суд,
А березы обиду прячут
И меня на свидание ждут.
Во дворе и темно, и пусто,
Одинокий фонарь притих
И следит за дорогой грустно
В ожиданье шагов моих.
Сколотить бы сундук дубовый
Да насыпать туда монет,
Мне купить бы свой домик снова
Да найти там забытый след.
РЯЖЕНКИ
С косичками, с кудряшками,
Румянец на щеках,
Идут девчонки ряжские
На тонких каблучках.
Прохожим улыбаются,
Им весело до слез –
Никак не получается
Ответить на вопрос
Простой, но удивительный,
Волнующий девчат:
Коль ряжские мы жители,
То как нас величать?
Москвички и рязаночки
Давно известны всем,
А жительницы ряжские
Запутались совсем.
– Выходит, что мы ряженки! –
Звенит девичий смех.
Накрашены, наряжены,
На свете лучше всех!
В МЕСТНОМ АВТОБУСЕ
Я еду в автобусе местном
Знакомой сторонкой своей,
И мне от соседей не тесно,
А даже намного светлей.
Водитель – веселый парнишка,
Поет о березке куплет,
Девчонка с коротенькой стрижкой
Задорно кивает в ответ.
У папы уснул на коленях
Кудрявый смешной карапуз,
Прижался щекою к сиденью
Большой полосатый арбуз.
И сводка последних известий
Звучит у меня за спиной:
Кто едет к любимой невесте,
И кто поругался с женой.
И мы улыбаемся вместе,
Торопится солнце вослед.
Я еду в автобусе местном,
Где места унынию нет.
ОТЧИЕ КРАЯ
Ты овей меня ветрами
И дождями напои,
Ты предутреннею ранью
Озари пути мои.
И опять я благодарно
Припаду к тебе, земля.
Мне и больно, и отрадно
Видеть отчие края.
Я вольюсь в твои озера,
Лягу травкой на лугу
И малиновою зорькой
По долинам пробегу.
Все тревоги, и сомненья,
Оставляю позади
И прошу благословенья
Я у матери - земли.
ВСЕЛЕНЬЯХ РУССКИХ
В селеньях русских и поныне
Живут Иваны и Марии –
Среди нужды и состраданья
Хранят народные преданья.
За модой не бегут вдогонку,
Пьют молоко и самогонку,
Поют и плачут под гармошку,
Пытают счастье понемножку.
Встречают с петухами весны,
Шагами измеряют версты,
Пасут коров, растят пшеницу
И не мечтают о столице.
Живут открыто без интрижек,
Чтут стариков, плодят детишек,
Жалеют кошку и собаку,
По мелочам не лезут в драку.
Обид не помнят, верят в сказку
И куличи пекут на Пасху.
ДЕРЕВНЯ СТАЛА БЕЗЫМЯННОЙ
Деревня стала безымянной,
И тучи хмурятся над ней.
Но дом раскрасил в цвет багряный,
Как в знак протеста, дед Матвей.
А на большой железной крыше
Он водрузил российский флаг –
И пусть увидят те, кто свыше,
Что не пришел деревне крах.
Она жива – узнаешь точно,
Когда заглянешь в этот двор.
Но кто на ней поставил точку,
И кто деревню с карты стер?
Ее названья нет в помине,
Как будто не было совсем…
А там к соседу на поминки
Все собрались живые. Все!
Осталось жителей немного,
Всего десяток коренных,
Но до последнего, до вздоха
Они земле своей верны.
И поминальную записку
Читают вслух за упокой,
А во главе большого списка
Отдельной значится строкой
Название деревни той –
Как приснопамятной святой.
ЧЕРЕМУХА - СТРАННИЦА
На улице серо, и сыро,
Тропинки листвой занесло.
Черемуха странницей сирой
Скребется ветвями в стекло.
На рваной промокшей одежде
Заплаты углами пестрят.
Родимая, где же твой вешний,
В цветах белоснежных наряд?
Стучишь, как незваная гостья,
Устав на исходе пути,
И резко срывают лохмотья
С тебя проливные дожди.
Ни удали прежней, ни силы…
Неужто и юность моя,
Похожею странницей сирой
Стоит за окном у меня?
СТАРЫЙ ХРАМ
На краю села, как инок древний,
Старый храм и темен, и угрюм:
Вместо куполов на нем – деревья,
Вместо звона – ветра дикий шум.
Он взирает на простор окрестный,
Черных, скорбных не сводя глазниц.
Осеню себя знаменьем крестным,
Упаду я пред святыней ниц:
– Ты прости, помилуй, Боже правый,
Свой заблудший, свой несчастный люд!
И почудится: под сводом храма
Еле слышно ангелы поют:
– Аллилуйя… Слава… Аллилуйя…
Голоса все явственней, милей.
О, Всевышний, благодать святую
Ты вселяешь в глубь души моей!
И увидится, как дружно птицы,
Прилетев со всех ближайших мест
За людей смиренно помолиться,
Примостились на упавший крест.
Вот они – и милость, и порука.
Боже, возжелаешь ли простить?
За того, кому виной – разруха,
Надо век прощения просить.
Несмотря на черное забвенье,
Вопреки губительным ветрам,
На краю забытого селенья
Молится за Русь безглавый храм.
* * *
На месте церкви и села
Стоит высокий крест.
Здесь не звонят колокола,
Все замерло окрест.
А ведь, бывало, по утрам
Знакомый перезвон
Звал на молитву в старый храм
Людей со всех сторон.
Весной невестилась сирень
У каждого двора,
И безмятежно целый день
Резвилась детвора…
Но все в забвение ушло:
И люди, и дома –
Смела с лица земли село
Истории чума.
Сюда зарос бурьяном путь,
И только редкий гость
Родных и близких помянуть
Заглянет на погост…
Чтоб Русь воспряла, ожила,
Как память, как протест,
На месте церкви и села
Святой воздвигли крест.
МОЛЮСЬ ЗА РОССИЮ
Отче наш, спаси Россию!
Русь Святую сбереги!
Милосердно отпусти ей
Все великие грехи.
Упадем мы на колени,
Вскинем взор на образа –
След кровавых поколений
Смоет чистая слеза.
Миром будем мы молиться
От зари и до зари:
– О, Небесная Царица,
Благодатью одари!
И святым своим покровом
Всю Россию защити,
Помоги нам путь суровый
С верой в Господа пройти!
|
НА ДЕРЕВНЕ ПЫШКИНО
Травы журавинские
на ветру кудрявятся,
По деревне Пышкино
плещется заря.
За лесами сизыми
облака румянятся
И лучами светятся
цвета янтаря.
Пристань журавлиная
стихла за туманами,
Распустила волосы
ива у реки.
Стороны желаннее
до сих пор не знала я,
Здесь моей фамилии
бьются родники.
Избы белостенные
сладко пахнут пышками,
Поклонюсь хозяевам
у резных ворот.
И родню проведаю,
что в деревне Пышкино
Продолжает издавна
мой старинный род.
БЛАГОДАТНАЯ ТЕПЛЫНЬ
В день воскресный утром рано
От намоленных святынь
Разливается по храму
Благодатная теплынь.
Тороплюсь в ее объятья,
Замираю, чуть дыша, –
Несказанной благодатью
Наполняется душа.
И на жизненной вершине,
И на крайнем рубеже
Мне бы капельку теплыни
Сохранить в своей душе.
НИКОЛЬСКИЙ ХРАМ
Давно звонарь
старинный город
Не звал к молитве по утрам.
Царил вокруг и мрак, и холод
С тех пор,
как был разрушен храм.
Но все же, преклонив колена,
Мы дух смиренья сберегли.
И ветер
в час благословенный
Возжег кадильные угли.
Восстал
над старым храмом купол,
Вознесся крест над ним опять.
Туман, что долго город кутал,
Сменила Божья благодать.
И как бывало,
до околиц –
Колоколов державный звон.
И вновь
Великий Чудотворец
Взирает радостно с икон.
ПОЗДНЕЕ ПИСЬМО
Пишу тебе, и боль ломает строчку,
Слова сжигает скорбная слеза…
Прости за все свою родную дочку
Так, как прощала много лет назад.
Друг друга мы всегда оберегали
От горя, от нужды и ото зла.
Без званий, орденов, и без регалий
Ты самая бесценная была…
Но между нами выросла граница,
Солит ладони слез печальный дождь…
И до тебя теперь не дозвониться,
Посланье это тоже не прочтешь…
Который год снимают шапки клены,
Который раз сирень роняет цвет, –
Туда, где ты, не ходят почтальоны –
На серый холмик положу конверт.
Дыханьем фотографию согрею,
Прочту письмо и молча постою…
И клен поникший веткою своею
Погладит нежно голову мою…
ПРОДАМ МАШИНУ СРОЧНО…
Продам машину!
Срочно!
Ради книги –
Чтоб передать своей души полет!
Продам!
И нет здесь никакой интриги –
Поэт стихи за деньги издает.
Я цену не завысила нисколько,
Моя машина – золота ценней,
А потому, и тяжело, и горько
Мне согласиться на разлуку с ней.
В движении романтику нашли мы,
Исколесили вместе полстраны,
И лучшие стихи мои в машине,
Под песни ветра были рождены.
Она – мой первый слушатель и цензор,
Я ей стихи читала сотни раз,
И если слово проникало в сердце –
Она мгновенно прибавляла газ.
И пусть машина сделана из стали,
Она, поверьте, может слышать стих.
Мы вместе с ней одну судьбу верстали,
Одну мечту делили на двоих.
Передо мной сегодня выбор сложный,
Как будто столкновенье двух стихий:
Не продавать машину, или все же –
Продать –
чтоб свет увидели стихи!
* * *
Павшим в локальных войнах
Я с другом много лет
жил по соседству,
мы с ним вдвоем рассвет
встречали с детства.
Мы вместе с ним в лугах
траву косили
и плыли в облаках
под небом синим.
Я рядом с ним служил,
мы воевали.
Он голову сложил
на перевале.
Его к груди прижал,
завыл от боли.
Вдали рассвет дрожал,
со смертью споря.
Кому нужна война –
тогда не знали.
Без нас пришла весна
в луга Рязани.
Я друга вез домой,
чтоб он на воле
пророс живой травой
на русском поле.
* * *
У храма на пороге
сидел старик убогий,
измученный, угрюмый,
с лохматой бородой.
А мимо шли миряне,
простые прихожане,
и все ему монетки
бросали на ладонь.
Один солидный дядя,
на деда сверху глядя,
вздохнул, перекрестился
и молвил: "Видит Бог,
отдал я деньги сыну
на новую машину,
пусты мои карманы,
а то бы я помог.
И дочка за границу
уехала учиться,
все тянет, тянет соки
из бедного отца.
Еще жена в придачу
последнюю заначку
потратила на шубу
из белого песца".
Задумался убогий,
потер больные ноги
и говорит: "Тебя я
жалею от души,
измаялся бедняжка,
видать, живешь ты тяжко,
я помогу немного —
возьми мои гроши".
РУССКАЯ СУДЬБА
И живем мы, доверившись русской судьбе,
В трех шагах от сумы, от острога –
Каждый сам за себя, каждый сам по себе
И надеемся только на Бога.
Он устал всякий раз нам надежду давать,
От разрухи и мора спасая.
Мы идем бездорожьем и Родина- мать
Вместе с нами шагает босая.
Все никак не отыщем прямую тропу,
Пробираясь глухими лесами.
Заблудились. И русскую нашу судьбу
Омывают березы слезами.
* * *
На иконы кротко глядя,
осенив себя крестом,
прошептала бабка Надя:
– Не почить бы мне постом.
Уж до Пасхи недалече,
даст Господь, и дотяну,
и на этом свете встречу
девяностую весну.
Сразу вся преобразилась:
не оглянешься – и май,
лишь бы мне хватило силы,
там работы – через край.
Снова дачники наедут
к нам в село со всех концов,
отнесу я им к обеду
малосольных огурцов.
Угощу своей окрошкой,
любят мой домашний квас,
а по осени картошкой
поделюсь, как в прошлый раз…
И вздохнула:
– Право слово,
ишь, задумалась о чем?
Мне бы пост прожить и снова –
в Воскресение Христово
разговеться куличом.
ЭХ, СТРАДАНЬЕ
Гармонист легко, привычно
Переборы выдавал,
Только зритель необычный
Заполнял сегодня зал.
Инвалидные коляски
Заезжали в дверь с трудом.
Сразу видно: не для пляски,
Не для песни этот дом.
Зарешеченные окна,
Два плаката на стене,
А в глазах печали столько,
Что мурашки по спине.
– Эх, страданье! – звонкой нотой
Тут гармошка разлилась,
И у женщины безногой
Руки вмиг пустились в пляс.
Передернула плечами,
Подняла дугою бровь,
По паркету застучали
Клюшки, отбивая дробь.
А старик, сидевший справа,
Бросил в сторону костыль,
Кулаком усы расправил,
Распрямился и застыл.
Кто грустит, а кто смеется,
Кто украдкой трет глаза,
И, пронзив решетки, солнце
Заглянуло в этот зал.
И пока на всех окошках
Луч квадраты рисовал,
Гармонист себе гармошкой
Душу в клочья изорвал.
А потом с тяжелым вздохом
Он закончил свой концерт…
Эх, страданье, чтоб ты сдохло!
На тебя управы нет!
* * *
В храме мироточила икона,
Днем и ночью плакала она.
И по нашим, по земным законам
Этого причина не ясна.
Но на лик святой по Божьей воле,
Озарив прикрытые глаза,
С тихой благодатью, с благовоньем
Выступала светлая слеза.
Сквозь нее Блаженная Матрона
Пристально взирала на людей,
И они молитвенно, с поклоном,
Кротко предстояли перед ней.
– Это на беду, – одни шептали,
– Это радость, – кто-то говорил,
А иные веру обретали
Перед Чудом, что Господь творил. |
Ольга Козловцева - член Союза писателей России.